Разделенные фронтом: как переживают войну жители Днепрорудненской громады (ИНТЕРВЬЮ)

Город Днепрорудное в Запорожской области уже более трех лет находится под российской оккупацией. Из довоенных 18 тысяч жителей в громаде осталось менее трети. Условия жизни становятся все тяжелее: есть проблемы с водой и постоянные перебои с электроснабжением.

Главное предприятие громады – Запорожский железорудный комбинат – приходит в упадок из-за отсутствия надлежащего обслуживания и варварской эксплуатации оккупантов. Из-за острой нехватки квалифицированных кадров россияне вынуждены привлекать к работе даже несовершеннолетних.

Россия завозит в город своих граждан из отдаленных регионов, отбирает жилье и бизнес у местных, заставляет оформлять российские паспорта, а детей – учиться по российским программам. Люди живут под постоянной угрозой проверок и арестов.

В то же время громада сохраняет жизнь в прифронтовом Запорожье. Здесь работают перемещенные школы, переселенцам помогают адаптироваться, действуют программы поддержки военных, пленных и их семей, налаживаются партнерства с украинскими и международными городами. Это помогает людям оставаться сплоченными и готовиться к восстановлению после деоккупации.

О жизни громады в оккупации и в Запорожье «Первому Запорожскому» рассказал начальник Днепрорудненской городской военной администрации Антон Козырев.

В захваченном Днепрорудном осталось менее трети довоенного населения

– Какова сейчас ситуация во временно оккупированном Днепрорудном и громаде?

– В городе осталось менее 30% населения. Остальные – это приезжие (из Российской Федерации, – прим). До полномасштабного вторжения здесь официально проживало 18 тысяч человек.

Работает только шахта (предприятие Запорожский железорудный комбинат, – прим). Фактически, только там можно заработать, потому что в коммунальных учреждениях зарплаты уже задерживают. Если до войны на шахте было почти пять тысяч работников, то сейчас – около полторы тысячи.

Воды в городе нет, свет постоянно пропадает. Люди редко выходят на улицу, ведь риск попасть в «подвал» очень высок. С безопасностью ситуация становится все хуже. Обстрелов почти нет, потому что город находится в своеобразном географическом «кармане». Поэтому в целом относительно тихо.

Люди продолжают уезжать, но сделать это сейчас очень сложно. За последний год уехали только трое: один самостоятельно, а двоих лежачих помогли вывезти волонтеры.

Днепрорудненская городская громада расположена в Васильевском районе Запорожской области. В ее состав входят три населенных пункта: город Днепрорудное (административный центр) и села Златополь и Маячка.

– Как на громаду повлияло исчезновение Каховского водохранилища?

– От Каховского водохранилища зависела система теплоснабжения. Питьевая вода поступала из скважин, так что это отдельная история. Когда водохранилище исчезло, пострадала вся тепловая сеть: вода отошла от города более чем на 200 метров.

Сейчас в систему для отопления закачивают воду из скважин, но она совсем для этого не подходит. Теоретически такой процесс возможен, но для этого нужно перестроить систему и добавить много фильтрующих элементов, потому что вода имеет совсем другой химический состав. Но они этого не делают и фактически уничтожают систему. В прошлом году она еще работала. Сколько продержится дальше – неизвестно. Разрушение продолжается.

– Какие методы давления на местное население применяют оккупанты?

– Методы не меняются: проверяют телефоны, документы. Если человек не получил российский паспорт, то уже с 10 сентября его считают «нелегальным мигрантом», которого могут депортировать. Такое правило вводится на всех оккупированных территориях.

Фактически ситуация остается такой же, как с первого дня оккупации: правового поля там нет. Людей задерживают при любом подозрении в сотрудничестве с Украиной. Некоторых даже осуждают. У нас есть некоторые цифры, но публично их не озвучиваем.

В марте 2022 года российские военные похитили мэра Днепрорудного Евгения Матвеева, который в первые дни вторжения пытался защитить город от оккупации. Матвеев более двух лет находился в российском плену, где его закатывали. Тело мэра вернули Украине 29 ноября 2024 года во время обмена пленными. Его смерть стала трагическим символом сопротивления громады в условиях оккупации.

– Какова сейчас ситуация с так называемой «национализацией» имущества и его переоформлением по российским законам? Отбирают ли у людей их дома и бизнес?

– Да, отбирают. Бизнеса уже фактически не осталось: идет четвертый год оккупации, и все, что могли, они уже забрали. А вот квартиры, жилой фонд – еще в процессе.

Есть случаи, когда люди возвращаются в оккупацию, чтобы переоформить имущество по российскому законодательству. Мы пытаемся объяснить населению, что этого делать не стоит. Ко мне обращались еще в начале, когда началась экспроприация жилищного фонда. Я объяснял: если не переоформите – потеряете жилье, но если поедете туда – можете потерять жизнь. Поэтому к этому вопросу нужно относиться ответственно.

Запорожский железорудный комбинат работает «на износ»: из-за нехватки кадров оккупанты завозят рабочих и используют детский труд

– Что известно о Запорожском железорудном комбинате и как он работает сейчас?

– Россияне его уничтожают. Около 90% оборудования было импортным, его завозили словацкие акционеры. Россия не может его обслуживать. Пробовали заменить своим, но ничего не получается. Представьте: шведская буровая установка, у которой есть четкий регламент – каждые 10 тысяч часов нужно менять детали. А заменить нечем.

Сейчас оборудование работает «на износ»: пока держится – используют. Если при Украине добывали около 4 миллионов тонн руды в год, то теперь – чуть больше миллиона. К тому же у них серьезные проблемы с логистикой. Раньше была железнодорожная ветка, а теперь пользуются автомобильным транспортом. В Энергодар на ТЭС везут уголь, а обратно грузовики забирают руду. Но это совсем другие объемы.

Есть и кадровая проблема. На комбинате работают те, кого когда-то уволили во времена Украины, а также привезенные рабочие. И даже используют детский труд, чего при Украине никогда не было.

– Вы упоминали, что в городе появляются новые жители, которые приезжают из России. Можете рассказать об этом подробнее?

– В цифрах не скажу, но местные видят новые лица. Извините за такую оценку, но легко отличить бурята от украинца. То есть приезжают не москвичи, а жители российской глубинки. Этот процесс начался примерно через полтора-два года после начала оккупации. Он связан с перемещением российской армии, силовиков, которые привозят с собой семьи, а также с приездом так называемых «новых шахтеров».

– Какова ситуация с образованием в оккупации? Что известно об идеологической работе с детьми? Могут ли они еще учиться по украинской программе дистанционно?

– Это снова вопрос безопасности. Формально ребенок может учиться дистанционно по украинской программе, но это рассматривается как измена. Если узнают – начинают проверять родителей и самого ребенка. Поэтому это запрещено. Дети в оккупации должны посещать только российские школы.

А там – полностью переписанная история, сплошная идеологическая нагрузка с утра до вечера. Детей в школах зомбируют. Мы уже видели такой пример на Донбассе: за 10 лет посмотрите, что там произошло. Здесь происходит то же самое, методички не меняются.

В Днепрорудном сейчас из четырех школ работает только одна. То же самое с садиками: было пять, остался один.

– Много ли жителей добровольно пошли на сотрудничество с врагом? И ведется ли учет таких людей?

– Нет, на сотрудничество пошло немного. Учет ведется, проводятся следственные действия, есть судебные решения, все прорабатывается. Но факт коллаборации доказать очень сложно, потому что ключевым является наличие свидетелей. Даже видео или фото не всегда служат доказательством в суде. Официальное обвинение в коллаборации может вынести только суд, и там решающее значение имеют именно показания.

Новая страница: громада налаживает жизнь в прифронтовом Запорожье

– Сколько переселенцев из вашей громады сейчас проживает в Запорожье и в целом по стране?

– На подконтрольной Украине территории официально зарегистрировано шесть тысяч человек. Но нужно понимать, что есть еще и те, кто не встал на учет – как в Украине, так и за рубежом. Из этих шести тысяч больше всего переселенцев проживает в Запорожье – 1600 человек. По 300 семей есть в Днепре и Кривом Роге. Есть еще центр в Киеве, остальные рассеяны по стране.

– Как сегодня громада поддерживает переселенцев? Какую помощь им оказывают?

– У нас действуют бюджетные программы поддержки военных, семей погибших и пропавших без вести, а также переселенцев. В случае дорогостоящего лечения, похорон или рождения ребенка громада оказывает материальную помощь. Есть отдельная программа поддержки гражданских пленных.

Кроме этого, мы сотрудничаем с партнерами в сфере гуманитарной помощи: ежемесячно выдаем продукты, чуть реже – средства гигиены. Есть также денежная помощь от партнеров, а еще раздаем одежду и обувь.

Часть помощи передаем в Днепр и Кривой Рог, остальную рассылаем по почте по Украине. В целом ежемесячно 200–300 семей получают продуктовые наборы по почте. Мы не ограничиваемся Запорожьем и поддерживаем связь с людьми по всей стране.

Переселенцы постепенно интегрируются: покупают жилье, перерегистрируются в других громадах, дети ходят в местные школы.

– Есть ли какие-то отдельные программы для адаптации переселенцев?

– Сейчас завершаем ремонт школы, который делаем за средства наших партнеров, без использования бюджетных денег. Она будет работать офлайн. Когда она заработает полноценно, мы сможем обучать не только детей из нашей громады, но и из других. На ее базе планируем создать центр внешкольного образования – кружки, спортивные секции и т.д. До этого нас поддерживали японские партнеры, сейчас присоединяются немецкие.

Кроме того, у нас появились официальные партнеры: Бад-Ольдеслое в Германии, Бар в Италии и Васильков в Киевской области. Еще на стадии подписания – Гостомель (Киевская область) и Бар (Винницкая область).

Наши дети уже отдыхали в Василькове. После подписания меморандума с Баром планируем отправлять их туда на отдых. Немецкие партнеры сотрудничают с нами онлайн на уровне учебных заведений. На следующий год запланирован обмен: наши дети посетят Бад-Ольдеслое.

– Как сейчас работают перемещенные школы? Много ли детей учится?

– В Запорожье сейчас учится 240 детей. Первая школа, которая в прошлом году заработала офлайн, – это та, помещение которой мы строим самостоятельно, без бюджетных средств.

Вторая школа до конца года получит начальные классы на базе подземной школы, которую возводит запорожская власть. Таким образом, одна школа будет работать на левом берегу, другая – на правом.

Из четырех наших школ одну я отправил в простой – она была очень маленькая и инклюзивная, всего 60 учеников. Три другие работают полноценно: одна – онлайн, вторая – в смешанном формате, а третья находится в процессе перехода. Когда ей предоставят помещение на правом берегу, она тоже перейдет на смешанную форму.

– Какие еще перемещенные учреждения громады работают в Запорожье?

– У нас работает коммунальное предприятие «Комфорт», которое занимается ремонтом школы. У нас есть трехстороннее соглашение: Национальный университет «Запорожская политехника» предоставляет помещение, фонд-партнер обеспечивает материалами, а наше коммунальное предприятие, которое мы переместили в Запорожье, выполняет строительные работы. Мы полностью исключили коммерческую составляющую.

Также действует центр предоставления социальных услуг. Он не был перемещен, но в Запорожье превратился в гуманитарный хаб громады. Центр занимается почтовыми отправлениями, приемом и выдачей грузов. Ранее он обслуживал маломобильные группы населения, а сейчас полностью сосредоточен на гуманитарной помощи.

Согласно изменениям в законодательстве, на базе этого центра будут работать наши специалисты по сопровождению ветеранов, а также специалисты из четырех других громад, в которых нет коммунальных учреждений в Запорожье. Мы заключили межмуниципальные соглашения, и теперь они смогут обслуживать своих ветеранов в нашем учреждении.

Перемещенного бизнеса из громады очень мало. Большинство предпринимателей дома все потеряли, другие сохранили бизнес в очень небольшом объеме. Еще несколько человек начали собственное дело, но таких случаев немного.

Главный вызов громады – сохранить сообщество

– Как громада помогает Вооруженным силам Украины? Какие программы и мероприятия действуют для военных и ветеранов?

– Мы помогаем в полной мере. Кроме средств, которые перечисляем в оборонный фонд, как и другие громады, мы еще и непосредственно сопровождаем военных. То, что получаем от партнеров и что пригодно для войска, тоже передаем.

За три года общая помощь составила почти 40 миллионов гривен – это половина нашего годового бюджета. При этом продолжаем содержать школы, коммунальное предприятие и учреждение, но приоритет – военные.

Что касается выплат: в прошлом году наши военнослужащие получили по 15 тысяч гривен в течение года и дополнительно еще по пять тысяч на День ВСУ. В этом году уже выдали 15 тысяч, а если будет экономия в программе, то на День ВСУ снова их немного порадуем.

Мы также проводим мероприятия для военных и ветеранов. Например, на День святого Николая организовали праздник совместно с 141-й бригадой. Военные сами выразили желание поздравить детей, а мы им помогали. Обычно дети поздравляют военных, а в этот раз они взаимно обменялись поздравлениями. Был очень душевный праздник.

Мы также проводим различные собрания, мероприятия, во время которых дети рисуют рисунки. Если военные могут, они приезжают к нам. Для них это праздник, но время ограничено – два часа пролетели очень быстро, и они спрашивают: «Может еще?». Я говорю: «К сожалению, уже пора».

– Какие сейчас самые большие вызовы для громады?

– Самое главное для нас сейчас – сохранить громаду. Происходит двусторонний процесс. С одной стороны, люди на местах должны интегрироваться: находить жилье, работу, оседать там, где они есть. С другой стороны – пытаемся сохранить связь с громадой. Мы ее построили вокруг образования. У нас родители неохотно отдают детей учиться в сторонние школы, стремятся, чтобы они учились в наших.

Вокруг образования и культурных мероприятий мы создаем ощущение единства. Партнеры помогают нам организовывать дополнительные активности, отправлять детей на различные программы, и родители это видят и чувствуют. Это позволяет сохранять громаду, ведь у нас нет территории – есть только люди. Если потеряем людей, не будет и громады, потому что администрация сама по себе – это не громада.

Если говорить о людях, то главные вызовы – это безопасность, жилье, бытовые нужды, а также проблема разделенных семей, ведь у многих родственники остались на оккупированной территории. Это очень болезненный и сложный вопрос.

– Каким вы видите путь восстановления громады после войны и какие первые шаги планируется сделать после возвращения?

– Честно говоря, мы с командой приняли громаду почти без ничего. Базовых вещей, как устав или стратегия, не было. Даже если бы вторжение не произошло, сомневаюсь, что в громаде что-то серьезно стратегически планировали.

Сегодня же у нас очень большие планы. Мы активно ищем партнеров по всему миру, уже имеем договоренности. Мы будем восстанавливать свою громаду. Мы будем ее менять. Будем делать так, чтобы людям хотелось там жить. А жителям, которые сейчас находятся во временной оккупации, хочу сказать: мы обязательно вернемся!

Текст – Александр Носок, фото – Днепрорудненская городская военная администрация

---

Читайте также:

• Жизнь под оккупацией и новое начало в Запорожье: как держится Васильевская громада во время войны (ИНТЕРВЬЮ)
• Война не остановила развитие: как живет прифронтовая Широковская громада под Запорожьем (ИНТЕРВЬЮ)
• От туристической жемчужины до опустевших пляжей: как живет в оккупации Кирилловская громада

Получайте новости быстрее с помощью нашего Telegram-канала: https://t.me/onenews_zp

Подписывайтесь на «Первый Запорожский» в Instagram!