Экс-руководитель Запорожской местной прокуратуры Иван Монин: руководство областной прокуратуры не разбирается, кто виноват - они тупо исполняют незаконные приказы

Самый молодой руководитель Запорожской местной прокуратуры №3 Иван Монин подал в суд на ГПУ и Запорожскую областную прокуратуру. «Первый Запорожский» решил выяснить, за что Луценко уволил Монина, почему прокурор хранит в доме винтовку и кто ему помог заполучить руководящую должность.

Справка: Иван Монин родился в 1987 году. Не женат. В органах прокуратуры работает с 2012 года. Карьеру начинал стажером на должности помощника прокурора Вольнянского района Запорожской области. До того, как стать руководителем Запорожской местной прокуратуры № 3, Иван Монин был прокурором отдела надзора за соблюдением законов органами СБУ, государственной таможенной службы и государственной пограничной службы управления прокуратуры Запорожской области.

Соласно е-декларации, проживает вместе с родителями в частном доме площадью в 96,3 квадратных метра. Имеет собственный автомобиль Renault Sandero 2014 года выпуска стоимостью 145,2 тысячи гривен. Семья также имеет два земельных участка общей площадью в 15 соток и два легковых автомобиля – ИЖ-2125 и Mercedes Vito. За 5 месяцев 2017 года молодой прокурор заработал 97,8 тысяч гривен. За прошлый год его семья заработала 160 тысяч гривен.

– Насколько мне известно, в настоящий момент вы подали в суд два иска – против областной прокуратуры и ГПУ – с требованием признать недействительным приказ о вашем увольнении и восстановить вас в должности. При каких обстоятельствах вас уволили и почему вы считаете, что руководство осуществило это в незаконный способ?

Как только поменялось руководство Запорожской областной прокуратуры, то есть с октября 2016 года, были уволены порядка 10 человек из числа бывших руководителей – это и первый заместитель облпрокурора, просто заместители, начальники отделов, руководители местных прокуратур. Эти люди сейчас, точно также как и я, пытаются восстановиться в должности после незаконных увольнений. В моем приказе об увольнении, честно говоря, написан полный бред. Якобы я, как руководитель Запорожской местной прокуратуры №3, виноват в том, что происходят преступления на улице. Прокуратура, которую я ранее возглавлял, объединяет два района: Днепровский и Хортицкой. В феврале я получил выговор за рост преступности на территории районов. Если поднять статистику, то Запорожье занимает третье место по уровню преступности в Украине, после Киева и Одессы. Тоже самое по Запорожской области – Днепровский и Хортицкой районы далеко не самые криминогенные. По области это Мелитополь Енергодар, Токмак, а в пределах Запорожья – это Шевченковский, Вознесеновский, Днепровский и Заводской районы. Это четыре самые большие района, где тенденции одни и те же. Но, тем не менее, руководство решило, что в росте преступности виноват именно Монин Иван Владимирович, как руководитель третей местной прокуратуры.

– То есть, вы хотите сказать, что других предпосылок к выговору не было? В облпрокуратуре отмечают о том, что принятие приказа об увольнении послужило заключение о ненадлежащем исполнении возложенных на вас, как на руководителя местной прокуратуры, обязательств.

Сначала был выговор за рост преступности, затем проверка и увольнение. Если брать функции прокуратуры, то именно за уровень преступности отвечает непосредственно Национальная полиция. Те функции, которые остались за прокуратурой, это надзор за полицией в форме процессуального руководства. Если углубиться в УПК, то процессуальное руководство начинается от момента регистрации преступления до его окончания. Прокурор, с учетом того, что у него по закону предусмотрено, что он может вступать в уголовный процесс с момента регистрации преступления, и не может отвечать за то, что происходит до этого момента. Если брать органы досудебного расследования, то мы надзираем только за следственными подразделениями. Но даже следственные подразделения не отвечают за профилактику, это проводится, по старому, участковыми. Сейчас есть сектор превентивной деятельности полиции и уголовный розыск. По новому законодательству, прокурор к участковому вообще никакого отношения не имеет. Что касается следователя, то это исключительно в рамках досудебного расследования, что касается оперативного блока – в рамках ОРД: надзор по оперативной линии, изучение материалов и предоставление указаний. Если вы помните, то Луценко на последнем заседании в Днепре заявил, что никого из прокуроров он никогда не наказывал и не собирается наказывать за рост преступности, но почему-то здесь решили по-другому.

– Хорошо, когда мы говорим о плохих показателях роста преступности в одной из прокуратур, то мы берем показатели 2016 года по сравнению с 2015, либо же выводим среднюю тенденцию по сравнению с показателями по области?

Да, речь идет о сравнении 2016 года с 2015. Но, по сути, что такое преступность – это прежде всего социальное явление, которое зависит от состояния экономики, законодательства и органов, которые должны предотвращать преступления. По- честному, не все у нас хорошо в экономике. К тому же, свою роль в криминогенной обстановке играет близость к зоне АТО, наплыв н тысяч переселенцев, среди которых не только добропорядочные граждане, но и криминалитет, который просто перекочевал в близлежащие регионы. Что я, как прокурор, должен был сделать в экономике, чтобы уменьшить безработицу и увеличить занятость?! Может мне в свободное время стоило ходить и менять лампочки на фонарях в тех темных закоулках, где совершают преступления? К слову, 90% преступлений – уличные и квартирные. Почему уличные? У нас на улицах города отсутствуют камеры видеонаблюдения, подъезды и придомовые территории не освещены, что способствует ограблениям. Кроме этого, весь 2016 год у нас органы милиции плавно переаттестовывались в органы полиции. Получается 100% состава органа было с приставкой «исполняющий обязанности», что тоже влияет на подсознание человека. Зачем перенапрягаться, если не знаешь, останешься ли ты на своем месте завтра. До октября 2016 года органы полиции находились в прострации: да, выполняли свои функции, но лишь определенный минимум. Что касается вообще реформы МВД, то ранее у нас была патрульно-постовая служба, которая, какая бы плохая она не была, занималась той работой, которая от нее требовалась. Например, совершалось какое-то преступление – выхватили сумочку, украли цепочку: выезжает экипаж, отрабатывает близлежащие территории и места скупа. На мою бытность так раскрывалось 80% совершаемых уличных преступлений. По истечению суток уже почти нереально было найти тех злоумышленников, которые совершили кражу. Как правило, воры бегут в ближайший ломбард, рынок и т.д. После ликвидации патрульно-постовой службы на смену ей пришла патрульная полиция. Чем первое время занималась новая полиция? Просто исполняла обязанности КП «Паркування». Они делали показатели на неправильных парковках и лишь к концу 2016 года начали заниматься тем, что делали их предшественники – реагировать на преступления и отрабатывать участки для поиска злоумышленников. Собственно в этом и кроется рост преступности и снижение раскрываемости.

– Это был ваш первый выговор от руководства? Или вам и ранее рекомендовали обратить внимание на ведение прокурорского надзора, координацию преступности и количество обвинительных актов?

Нет, до этого никто ничего не говорил за всю мою бытность работы в прокуратуре. В трудовой у меня были записаны одни благодарности. Первый выговор я получил 7 февраля 2017 года. В марте месяце прокуратура начала проводить всевозможные проверки. Понятно для чего это делалось: чтобы насобирать материалы и приступить ко второму шагу – увольнению. В марте меня довели до такого состояния, что я был госпитализирован в кардиологическое отделение. Когда я был на больничном, меня уволили.

– Согласно Кодексу законов о труде работника, нельзя уволить на больничном по инициативе работодателя. И уж где-где, а в прокуратуре об этом должны знать. Чем было аргументировано это решение?

В это время была проверка в прокуратуре. Составляется справка о том, что не выполняются нормативы и указания: все плохо с преступностью, показатели уголовного производства низкие. Пока я находился на больничном, созвали совещание в прокуратуре области, на которое, якобы, меня приглашали, хотя я об этом не знал.

– Вас уведомляли в письменной форме, устной или с помощью телефонной связи?

Понятия не имею, как это происходило. У меня на руках есть только приказ об увольнении. Все остальное будет выяснять суд. В общем, после этого совещания руководство областной прокуратуры, достоверно зная, что я нахожусь на больничном, составило представление на мое увольнение на имя генерального прокурора. И уже 13 апреля 2017 года генеральный прокурор подписал приказ о моем увольнении, пока я был на больничном.

– К чему такая спешка, неужели вас не могли уволить неделей позже?

Дело в том, что меня уволили 13 апреля, а уже 15 апреля вступила в силу норма закона о прокуратуре касательно органов прокурорского самоуправления. Если коротко, то с 15 апреля выносить представление об увольнении имеет право только Совет прокуроров.

– А что за это за орган такой, Совет прокуроров?

Новый закон о прокуратуре был принят в 2014 году. Там есть норма про органы прокурорского самоуправления. Речь идет о трехступенчатом уровне: съезд прокуроров Украины, Совет прокуроров и квалификационно-дисциплинарная комиссия прокуроров. Последняя комиссия занимается дисциплинарной практикой и проводит конкурсы на замещение вакантных должностей в органах прокуратуры по аналогии с судьями. Совет прокуроров призван защищать права прокуроров и ее основная функция – вносить рекомендации о назначении.

После избрания органов прокурорского самоуправления появилось беспрецедентное новшество, когда под одного человека полностью меняют законодательство.

– Кто входит в состав Совета прокуроров и в каком количестве?

В 2014 году, когда была принята эта норма, было прописано, что органы прокурорского самоуправления необходимо создать до 15 апреля 2015 года. В 2015 году был проведен съезд прокуроров, который избрал членов Совета прокуроров, квалификационно-дисциплинарную комиссию и утвердил кодекс профессиональной этики прокуроров. Совет состоит из 13 членов – 11 прокуроров и 2 представителя высших юридических учебных заведений, а КДКП – из 11 членов, 5 прокуроров, 1 адвоката, 2 представителей юридических учебных заведений и 3 членов назначает уполномоченый ВРУ по правам человека. После избрания органов прокурорского самоуправления появилось беспрецедентное новшество, когда под одного человека полностью меняют законодательство. Речь идет об Юрие Витальевиче Луценко. В один день были проголосованы, подписаны президентом и опубликованы изменения в закон «О прокуратуре». Наши парламентарии неожиданно решили, что для того, чтобы быть генеральным прокурором, необязательно иметь юридическое образование. Понятно, что это было сделано под Луценко. С 15 апреля 2015 года генеральный прокурор и вся вертикаль лишилась полномочий назначать на административные должности и привлекать к ответственности прокуроров. Чтобы Луценко смог привести в ГПУ своих бывших друзей-милиционеров, внесли изменения в закон «О прокуратуре» с поправкой об отсрочке положения об органах прокурорского самоуправления еще на год, то есть до 15 апреля 2016 года, при этом не ликвидировав старые органы. В 2016 году законодательные нормы опять вступили в силу, «специалист» в области права Юрий Луценко, не согласившись с тем, что ему неподконтрольны эти органы прокурорского самоуправления, просто созывает новый съезд прокуроров и по-новому избирает уже свой совет прокуроров и КДКП. Экс-руководитель Совета прокуроров тоже подал иск в Киевский административный суд о признании этих выборов недействительными. На сьезд прокуроров были избраны представители от каждой местной и региональной прокуратуры. 95% составили руководители областей, их замы и руководители местных прокуратур, это сделали специально, что б было проще управлять выборами и провести нужных людей. Перед голосованием все знали, кто будет входить в Состав прокуроров – в Фейсбуке ещё за сутки был выложен список. У приезжих делегатов просто забрали бюллетени, искренне поблагодарили за самоотверженность и отправили в столовую пить чай. Вот такая вот демкратия от руководителя ГПУ. Таким образом, у нас вышел абсолютно подконтрольный ГПУ Совет прокуроров и КДКП, которые чётко выполняют все пожелания Ю.В.

– Что изменилось в работе прокуратуры после смены руководства, с назначением нового областного прокурора Валерия Романова?

Если поднять записи, то в одной из первых своих пресс-конференций в Запорожье Романов сказал: я жалею, что не уволил полностью весь состав прокуратуры. Потому что в глазах нынешнего руководства, все кто ранее работал в прокуратуре Запорожской области – это третий сорт людей, а верней вообще не люди, которых можно унижать, запугивать, кидаться в них документами, заставлять часами ожидать в приёмной… Валерий Романов за собой привел порядка тридцати человек. В интернете несложно найти информацию о том, какой негативный шлейф тянется за теми, кто сейчас занимает руководящие посты в прокуратуре. Их выгнали с Николаевской, Днепропетровской и Харьковской областей, но при этом в Запорожской области для них удивительным образом нашлось место. Это политика. Люди сюда пришли не для того, чтобы работать, а для других целей.

– А в вашем ведомстве – Запорожской местной прокуратуре №3, какие изменения произошли с новым руководством?

Наша местная прокуратура №3 образовалась 15 декабря 2015 года. Это самая маленькая прокуратура из всех. Штатная численность всего 31 человек из числа прокуроров плюс четыре руководителя: руководитель и три заместителя. Пока я был руководителем, у нас никогда не было полного штата. В среднем работало 20 человек, а недокомплект составлял почти треть.

– С чем это связано?

Как только меня назначили, несколько человека сразу ушли в декрет, кто -то перевелся, часть были на больничном или в отпуске. В итоге в штате на постоянной основе были в среднем 20-22 человека. Как только поменялось руководство, условия труда стали значительно хуже, при чем это произошло не только в третьей прокуратуре.

Перед голосованием все знали, кто будет входить в Состав прокуроров – в Фейсбуке ещё за сутки был выложен список. У приезжих делегатов просто забрали бюллетени, искренне поблагодарили за самоотверженность и отправили в столовую пить чай.

– Конкретно в чем выражается ухудшение условий труда?

Людей постоянно лишают премий из-за каких-то мелочей, а зарплата прокурора грубо говоря на 80% состоит из премий. Оклад в среднем составляет 3 тысячи гривен, все остальное – это премии. Если человека лишают премии, то на руки он получает голый оклад. Несмотря на все мифы о престиже, зарплата прокурора не такая уж и высокая. И если тебя лишают премии за какую-то недоработку, то какой нормальный человек, у которого есть семья, захочет так работать. В законе прописано, что зарплата прокуроров четко привязана к прожиточному минимуму.

– Вот какая зарплата была лично у вас на должности руководителя местной прокуратуры?

Порядка 15 тысяч гривен. Согласно закону, она должна составлять порядка 25-26 тысяч гривен.

– Луценко на заседании в Днепре напомнил, что Верховная Рада приняла закон, которым существенно повышаются зарплаты прокурорам. Вот, например, руководители вашего уровня будут получать от 22 до 35 тысяч гривен в зависимости от выслуги лет.

Я сомневаюсь. На самом деле это не первое обещание политиков. Ранее мой оклад составлял чуть более трех тысяч гривен, все остальное – премии и надбавки. С момента, когда сменилось руководство, я ни разу не получил зарплату, которую должен был получить. То есть, если меня лишают премии, то гарантировано получаю на 10-12 тысяч гривен меньше.

– За что прокурора могут лишить премии?

Зачастую, за показатели уголовного производства. В среднем в год в производстве находится порядка 18 тысяч уголовных производств. Это я говорю лишь за третью местную прокуратуру. А теперь давайте проведем нехитрый математический подсчет и разделим 18 тысяч производств на 20 прокуроров. В среднем на одного сотрудника припадает 900 дел. Как вы думаете, хватит у нормального человека времени, чтобы полностью изучить каждое дело? Непосредственно за проведение досудебного расследования отвечает следователь, но наказывают всегда прокурора. С новым законом прокурора лишили документов прокурорского реагирования, на основании которых он мог инициировать дисциплинарное производство в отношении следователя. Единственное, что мы можем сделать – это дать указание следователям, а за его неисполнение нет никаких санкций и рычагов влияния. Если поступает какая-либо жалоба или просто производство, то прокуратура области запрашивает дело и смотрит, что в нем сделано и вся вина падает на прокурора, у которого таких дел еще 899. Но ведь высшее руководство это не интересует. Взять хотя бы нашего генерального прокурора, который совершенно никакого отношения ни к прокуратуре, ни юриспреденции не имеет, а является лишь политиком. Очевидно, что Луценко шел в прокуратуру, чтобы делать себе пиар и зарабатывать имидж. Прокуратура – это ведь не какое-нибудь министерство. Если углубится в теорию, то есть такая наука как деонтология, которая изучает этику и корректное поведение, а также обязанности юриста или врача. Почему-то только две профессии изучают деонтологию – это врач и юрист. Речь идет о том, какая должна быть профессия и какие последствия она влечет. Это все равно, что если бы Верховная Рада сейчас сказала, что для того, чтоб быть врачом, не нужно медицинское образования. Точно также, как врач отвечает за жизнь человека, также и юрист своими действиями отвечает за его жизнь. Тебя незаконно привлекли к уголовной ответственности, тебя посадили, испортили всю жизнь из-за того, что прокурор был недостаточно компетентным. И в итоге, как человек без юридического образования может определять, кто виновен, а кто нет, кого стоит посадить, а кому выйти на свободу. То руководство, которое сейчас есть в областной прокуратуре, не разбирается, кто виноват, а кто нет: поступила команда – того-то посадить и они тупо исполняют незаконные приказы.

– А вы получали подобные команды о том, что необходимо кого-то посадить, а кому-то наоборот содействовать, от своего руководства?

Да, я получал подобные намеки. Мне сообщали, что есть определенное производство и необходимо, чтобы уже через неделю этот человек сидел в тюрьме.

– Что вы делали в таких случаях?

Я плохой исполнитель. Ведь есть закон и уголовное производство. Я не могу брать на себя подобную ответственность. На самом деле это преступление – незаконное привлечение к уголовной ответственности.

– Это руководство области отдавало такие приказы?

Да.

– В отношении кого были эти уголовные производства?

Дела были возбуждены против довольно таки известных активистов, которые являются не последними личностями в Запорожье.

– Вот вы отказывались выполнять подобны приказы. Что за этим следовало далее? Пытались продавливать ваших замов?

Нет. Просто потому, что я отказывался выполнять явно незаконные приказы, ко мне и появилось такое отношение.

– Давление на вас было единожды или это происходило на регулярной основе?

Наверное, после моего первого игнорирования этого приказа люди решили, что дальше не стоит со мной сотрудничать. Что мы видим сейчас: на сайте прокуратуры постоянно пишут о том, что кому-то предъявляют подозрение, но данных людей не интересует результат этого дела, а лишь момент для пиара. «Смотрите, мы пришли и отправили дело в суд. Вот какие мы молодцы», а дальше, когда будет окончательное решение суда, их уже здесь не будет. Отвечать будет лишь тот человек, который ставит подпись на документе (подозрение о совершении преступления – прим.редактора). Через год-два в Запорожье просто посыплются оправдательные приговоры и начнутся иски к той же прокуратуре за незаконное привлечение людей к уголовной ответственности. В первую очередь пострадают те лица, кто подписывал эти документы. Сейчас в суд направляется то, что при нормальном юридическом подходе, дело не имеет состава преступления.

– А как обстоят дела с разгоном запорожского Майдана? Романов в первые свои дни пребывания на должности пообещал, что доведет это многострадальное дело до логического завершения. Периодически сайт прокуратуры пестрит сообщениями о том, что объявили подозрение очередному экс-полицейскому…

При прошлом руководстве было расследование и были направлены дела против его организаторов – Пеклушенко, Межейко и Сербы. Три главные действующие фигуры, которые так или иначе руководили теми событиями, которые происходили на площади перед облгосадминистрацией. Они привлечены к ответственности. Сейчас начинают привлекать к ответственности следователей Орджоникидзевского райотдела, которые выписывали протоколы о задержании. Но никто ведь не разбирается, что в райотделы привозили уже задержанных запорожцев. А кто их задерживал? Спецподразделение «Беркут», которое проводило «зачистку» на площади Фестивальной. А вот их почему-то не привлекают. По криминально процессуальному кодексу человек считается задержанным с того момента, как его ограничили в движении. Активистов задерживали непосредственно на улице, посадили в автозаки. Их движения ограничили силовики. Значит привлекать к уголовной ответственности необходимо сотрудников «Беркута». А следователь, просто имея на руках материалы, оформил это все процессуально, первоначальные материалы собирал не следователь, следователя не было на площади. Можно сказать, что даже с момента того, как следователь выписал документы, человек обрел свои процессуальные права: он стал участником процесса, ему предоставили защиту. С юридической точки зрения следователей не должны привлекать, потому что они не задерживали активистов майдана. Честно говоря, возникает логический вопрос, почему же тогда не привлекли к ответственности непосредственно следователя, который вел то дело, и который непосредственно привлекал людей к уголовной ответственности, подписывал подозрение?

То, что сейчас происходит, люди не будут долго терпеть. Сейчас мы видим, что эти люди в облпрокуратуре приехали в Запорожскую область просто зарабатывать деньги.

– В прошлом году ГПУ выдвинула обвинения в преступлениях против Евромайдана двум бывшим командирам роты «Беркута» в Запорожской области. Но с тех пор какого-либо продолжения этого дела не последовало. Других «беркутовцев» даже не пытаются разыскивать. Почему?

По-вашему, кого легче привлечь? Проще пропиариться и выдвинуть обвинения в воздух. Полный список тех, кто был 26 января 2014 года на Запорожском Майдане известен, но идентифицировать тех, кто непосредственно задерживал того или иного человека невозможно. Мне это хорошо известно, потому как в 2014 году я был прикомандирован в следственный отдел. Сотрудники «Беркута», а также другие сотрудники милиции, которых согнали со всех райотделов, все были в обмундировании, через которое нельзя идентифицировать человека, на то время не было именных щитов. В данный момент за разгон Майдана попривлекали следователей. Мне даже интересно, что будет на выходе: признает ли суд виновными этих людей. Лично у меня на счет обвинительных приговоров по этому делу есть большие сомнения.

– Если в прокуратуре все так плохо, то зачем вы хотите восстановиться на должности?

У меня обостренное чувство справедливости. Это уже дело принципа. То, что сейчас происходит, люди не будут долго терпеть. Сейчас мы видим, что эти люди в облпрокуратуре приехали в Запорожскую область просто зарабатывать деньги.

– А вы нет?

Ну, вы же изучили мою декларацию.

– О декларации. В вашей е-декларации перед увольнением вы не указали доход членов семьи. Почему?

По закону, после прекращения госслужбы подается декларация перед увольнением. С января по май. Это очень сложная процедура. Мне надо было подать декларацию именно в день увольнения. Так-как родителям надо было длительное время, чтобы получить справки о доходах с пенсионного фонда и налоговой, они просто-напросто не успели мне предоставить необходимую информацию, которую я должен был указать в декларации, поэтому мне пришлось в этой графе поставить отметку, что членами семьи не предоставили информацию – это предусмотрено самой декларацией. Если б я не подал вовремя декларацию, меня привлекли бы за коррупционное административное правонарушение. В документе я указал причину « в связи с непредставлением информации членами семьи. Я ведь не скрываю, у меня просто не было времени, чтобы получить все эти справки вовремя. Ежегодно предоставляется срок до 31 марта, соответственно за три месяца можно получить все справки, чтобы честно отразить доход, что я и сделаю по закону в следующем году.

– В своем иске против ГПУ и областной прокуратуры, кроме восстановления в должности, вы требуете выплатить моральную компенсацию в 100 тысяч гривен. С каких соображений была заявлена именно эта сумма?

Исходя из того, что я считаю, что я был достаточно неплохим прокурором. И если вы поинтересуетесь у других юристов, то у меня был авторитет справедливого и грамотного человека. За пять лет мне никто не говорил, что я чего-то не знаю и поступаю неправильно. А потом просто пришел человек, который решил, что можно делать все, что угодно.

Когда я только подавал документы на конкурс, многие мои знакомые меня отговаривали: «Зачем ты это делаешь, неужели ты не понимаешь, кто там участвует»

– Не каждый второй прокурор в свои 28 лет может возглавить местную прокуратуру. Кому-то стать начальником помогают связи, кому-то влиятельные родители. Расскажите, о своих родителях. Они из прокурорско-судейской системы?

– Нет, мои родители сейчас пенсионеры. И никогда не были связаны с какой-либо государственной службой.

– Какой конкретно сферой деятельности они занимались?

Моя семья приехала в Запорожье в 1989 году. Моя мать родом из Волгоградской области, отец из Ростовской области. Оба учились в сельхоз ВУЗах и после окончания приехали сюда к родственникам. По специальности они зоотехники. Отец почти всю жизнь проработал на Запорожском титано-магниевом комбинате обычным рабочим. Моя мать ранее работала зоотехником на производственно-животноводческом комплексе комбината «Запорожсталь». Мама проработала там до 2014 года, а после смены собственников ушла на пенсию.

– У вас также есть старшая сестра Елена Монина. Чем она занимается?

Она закончила медицинский университет и сейчас учится в аспирантуре. У нее сейчас своя семья.

– А теперь о лайфках: как стать прокурором в столь молодом возрасте. Что вас сподвигло?

Я закончил девять классов в школе, а потом учился в авиационном колледже. Первое образование у меня, мягко говоря непрофильное, электрик. На четвертом курсе колледжа нам преподавали право, и я так увлекся, что позже поступил на юрфак в Киеве в Национальный университет государственной налоговой службы Украины. На магистратуру поступил уже в Харькове. И бакалаврат, и магистратуру закончил с красным дипломом. Потом полгода пытался устроиться на работу и, наконец, 25 января 2012 года я стал работать помощником прокурора в Вольнянском районе. А уже с 7 октября 2013 года я работал в прокуратуре Орджоникидзевского района Запорожья. С января 2015 года меня перевели в прокуратуру области в отдел надзора за соблюдением законов органами СБУ, а затем я возглавил местную прокуратуру.

– В 2016 году произошла реорганизация прокуратуры: вместо городских, районных, и межрайонных прокуратур образовались семь местных прокуратур. Что изменилось в принципе работы?

В Запорожской области изначально было около 27 районных, межрайонных и городских прокуратур. После принятия закона «О прокуратуре» изменилась структура: произошло укрупнение районов и были созданы семь местных прокуратур. Например, местная прокуратура №3 – это Хортицкий и Днепровский районы. Раньше это были две отдельные структуры: прокуратура Хортицкого района и прокуратура Ленинского района. В Ленинском районе работало около 23 человек, в Хортицком не больше 17. Но после объединения в штате остался, как я уже говорил, 31 сотрудник. Здания этих двух прокуратур так и остались – часть людей находится в здании Хортицкой прокуратуры, а часть – в Ленинской. Это связано с тем, что суды и райотделы не объединили, а ежедневная работа прокурора – поддержка гособвинения. Не совсем удобно со здания Ленинской прокуратуры ездить на Бабурку в суд. Что касается, других районных прокуратур, то, например, в Токмаке радиус между районными центрами, которые объединены, составляет порядка 130 км. Поэтому в районах создали отделы, а в городе люди так и остались работать на местах под контролем замов. По факту уменьшилось количество сотрудников и прибавилось работы с учетом процессуального руководства. Секретарей, к сожалению, не увеличилось. Например, на Бабурке у нас вообще нет секретаря.

Ни для кого не секрет, что с 2010 года все руководители области были из Донецка: прокуроры области и пару заместителей. Но никогда такого не было, чтобы новые руководители приходили и сразу всех убирали

– Вас поправу называют самым молодым прокурором среди местных прокуратур. Как ваши подчиненные отреагировали на ваше назначение, ведь все ваши сотрудники гораздо старше вас?

Вообще, когда я только подавал документы на конкурс, многие мои знакомые меня отговаривали: «Зачем ты это делаешь, неужели ты не понимаешь, кто там участвует». По большей части, грубо говоря, это были прокуроры районов, которые объединяются и их замы. Я посчитал, что ничего не потеряю, если подам документы. Сначала было первое тестирование на знание законодательства.

– В каком формате проходят эти тестирования?

Просто садишься за компьютер, тебе выдают индивидуальный код, ты его вводишь. Компьютер случайным образом генерирует 100 вопросов, в каждом по три варианта ответов. Из 100 баллов я набрал 92. Затем был тест на логику и психологическое тестирование, которое не влияло ни на какой рейтинг. Четвертый этап – устное собеседование с комиссией. По результатам этого собеседования формировался рейтинговый список кандидатов. В итоговом рейтинге на собеседование выходило двенадцать человек, первые три направлялись к генеральному прокурору, который выбирал кандидата на эту должность.

– Кто те двое, что были вместе с вами?

Со мной был Кирилл Швец, мой заместитель, который на тот момент был прокурором Ленинского района. Еще был сотрудник генеральной прокуратуры – Михаил Подоляк. Почему-то генеральный прокурор остановил свой выбор на мне (смеется).

– Для вас выбор генерального прокурора стал неожиданностью?

Не только для меня. Для всех. Приказ был подписан 9 декабря 2015 года. Накануне вечером мне позвонили и сказали, что на следующий день я должен быть в ГПУ. Мне вручили приказ и удостоверение, и с тех пор началась работа.

– Вы суровый руководитель?

Скорее справедливый. Я ни на кого никогда не кричал и не повышал голос. Если человек адекватный и умный, то он с первого замечания поймет, что от него требуется.

– Ваш рабочий день во сколько начинался и до скольки длился?

Я приходил на работу в пол восьмого, а заканчивал в десять-одиннадцать вечера.

– С какими сложностями столкнулись на первом этапе работы?

Во-первых, трудности с самой реорганизацией. 14 декабря у нас были районные прокуратуры, а 15 декабря уже стали местные. Обычному человеку это сложно понять, но такие изменения несут за собой множество процессуальных действий – прокуроры также ходят в суд на все заседания, а для этого надо получить новые полномочия. В уголовном процессе выносились постановления о смене группы прокуроров. Первые дни нашей основной задачей было задать темп, чтобы все продолжало работать: люди ходили в суды, соблюдались процессуальные сроки, рассматривались жалобы, и при этом обычные граждане – участники процесса – не ощутили, что образовался какой-то вакуум. Я считаю, что нам это удалось. Не конкретно мне даже, а всем нашим местным прокуратурам. Но в то же время эти реформы правоохранительной системы, с которой мы работаем в связке, затянули на долгий период, в прокуратуре все произошло гораздо быстрее, чем в Нацполиции.

– В течение дня чем занят руководитель прокуратуры?

Здесь можно разделить время до 19 октября 2016 года и после. Например, я всегда любил приходить на работу чуть раньше. Пока никого нет, можно сделать много чего полезного. В первую очередь я просматривал сводки, что произошло за сутки в двух районах, затем заходил в ЕРДР посмотреть, что зарегистрировано и назначить ответственных прокуроров, перечитывал жалобы и корреспонденцию, расписавал на исполнителей. В течение дня мобильный телефон приходилось заряжать несколько раз, потому что звонят через каждые пять минут с прокуратуры области с просьбой предоставить справки, таблицы, сводки, документы. После обеда, чуть ли не каждый день, начали вызывать на заслушки по каким-то уголовным производствам к руководству прокуратуре области. Бывало, что приезжаешь на заслушку к назначенному времени в 13:00 и сидишь около приемной до 21:00. Позже тебе говорят, чтобы приезжал завтра. За пять лет моей работы еще никогда не было такого отношения к подчинённым.

Первые дни нашей основной задачей было задать темп, чтобы все продолжало работать: люди ходили в суды, соблюдались процессуальные сроки, рассматривались жалобы, и при этом обычные граждане – участники процесса – не ощутили, что образовался какой-то вакуум

– То есть, прокурор области любит держать в ожидании своих подчиненных?

Это было через день. Бывало, что все-таки мы заходили в десять часов вечера на заслушку и выслушивали какие мы все идиоты и завтра же нас ждет увольнение. В последний месяц работы со всех местных прокуратур в Киев перевелось порядка 20-30 человек.Пока я был на больничном, с моей прокуратуры перевелось пять человек. Все дело в невыносимых условиях труда, созданных прокуратурой Запорожской области.

– По-вашему, что послужило причиной того, что Запорожская область находится в лидерах по уровню преступности?

Так сложилось исторически. Это связано с историей самого города, начиная с советских времен. В послевоенный период здесь строился промышленный комплекс, инфраструктура. Очень разные категории граждан съезжались сюда и далеко не все из них социально ответственные. Кроме этого, в Запорожском регионе множество исправительных учреждений. Только на территории Вольнянска находится четыре учреждения отбытия наказаний, где содержится порядка 7 тысяч заключенных. А общее население Вольнянска составляет 12 тысяч человек. При этом, в таких местах содержатся не только жители Запорожской области, но и жители соседних регионов. После освобождения мало тех, кто осознал и уехал домой. Как правило, сидят те, кто не первый совершает преступление. Это нельзя не учитывать при оценке криминогенной ситуации. Неоднократно было, что человек с пятью судимостями после освобождения снова совершает преступление. На мой взгляд, у нас только областной центр достаточно развит, в остальных городах нет такой инфраструктуры. Люди с области едут на заработки в Запорожье. Здесь много экономически активных предприятий, где совершаются преступления. Кроме этого, я считаю, что огромной недоработкой органов местного самоуправления является отсутствие камер видеонаблюдение.

– В прошлом году ведь создали программу «Безпечне місто». Вы считаете, три тысячи видеокамер не покроют потребности города?

Да, программа есть. Но ее реализация составляет как минимум три года. А пока нет инфраструктуры, которая бы противодействовала совершению преступлений.

– Вам известно, сейчас уже кто-либо подал документы на конкурс на замещение вашей должности?

Я знаю, что уже направляли представление на одного человека в Совет прокуроров. Насколько мне известно, этот кандидат из Николаева, но его не согласовали. Сейчас идет второе представление на руководителя. Примечательно, что он тоже из Николаева. Ни для кого не секрет, что с 2010 года все руководители области были из Донецка: прокуроры области и пару заместителей. Но никогда такого не было, чтобы новые руководители приходили и сразу всех убирали. Сейчас незаконным способом уволены все заместители. Кстати, 25 июля административный суд вынес решение о восстановлении в должности в связи с незаконным увольнением первого заместителя Шацкого Тараса Дьяченко.

– Предположим, что ни один из ваших исков суд не удовлетворит. Какие ваши дальнейшие действия?

Недавно я сдал адвокатский экзамен. Сейчас прохожу стажировку и получу свидетельство адвоката и буду заниматься адвокатской деятельностью.

– На сайте НАЗК есть ваша декларация как кандидата на должность судьи местного суда. Вы уже прошли конкурс?

Да, я подавал документы в местные суды. Там нет конкретного суда, просто объявлен конкурс на должность судьи. Конкурса самого еще не было. На сайте вывесили объявления, что экзамен состоится в октябре. Специфика судья-прокурор-адвокат по сути связана между собой. И, зачастую, кто-то из них работал в смежной профессии. Я считаю, что работа судьи более независимая.

– За период с 2012 года по настоящий момент было ли такое, что вам угрожали люди из криминальной среды?

Да, припоминаю, что дважды бандиты мне передавали, что как только они выйдут, то найдут меня.

– Серьезно? Когда это было?

В 2012 году. Эти люди получили по 12 лет заключения за свои злодеяния и выйдут еще не скоро.

– В такие моменты страшно за себя и свою семью?

Мне есть, чем защититься.

– Вы говорите про оружие?

У меня есть травматический пистолет. Винтовка Форт. Я умею пользоваться оружием, но за всю мою бытность никогда не чувствовал ярко выраженного давления или угроз.

Беседовала Эльмира Шагабудтдинова